Ранние годы 20 века были временем технических триумфов и гонки держав за престиж и роскошь. Появление океанских лайнеров — этих дворцов на воде — становилось символом национальной гордости.

5 апреля 1910 года из Нью-Йорка в Европу Исследователи Библии отплыли на немецком лайнере «Кайзер Вильгельм II». Обратно они плыли на британской Лузитании.

Ниже вы можете увидеть фотоколлаж из «Памятных моментов» 1910 года.

На Исследователей лайнер «Кайзер Вильгельм II» произвёл сильное впечатление. Вот как об этом говорилось в «Памятных моментах»:

Мы начали осматривать наш новый дом и обнаружили, что это — огромный, плавающий отель, движущийся по воде со скоростью около двадцати пяти миль в час [~ 40 км/ч]. Здесь было всё, что полагается в лучших отелях, и трудно было найти хоть что-то, чего бы не хватало.

Его длина — 706 футов [~215 метров], ширина — 72 фута [~22 метра], а глубина — 52 фута [~16 метров], не считая трёх или четырёх палуб сверху. За сутки он потреблял более 720 тонн угля — полтонны каждую минуту, или 30 тонн в час.

Так как это был немецкий корабль, принадлежащий Северогерманской пароходной компании Lloyd, официанты и обслуживающий персонал в основном говорил по-немецки и плохо по-английски. Таблички и объявления на борту были тоже напечатаны на немецком языке, и у нас возникало немало забавных случаев, когда мы пытались их перевести.

Салон и обеденные залы были великолепны, а еда — отменной. Всё было организовано так, чтобы мы могли сидеть в обеденном зале рядом. Поскольку нас было двадцать один человек, мы разместились за тремя столами — по семь (совершенное число) за каждым.

Брат Расселл чередовал своё присутствие за столами: один приём пищи — за одним, следующий — за другим, чтобы каждый мог пообщаться с ним за едой. Еда была такой, какую умеют готовить первоклассные немецкие повара.

После завтрака брат Расселл уединился в тихом уголке и диктовал проповеди до обеда, а затем снова до 6:30 вечера, когда нас позвали на ужин.

В это время друзья проводили время по-разному: кто-то отдыхал на палубе в креслах для парохода (на фотоколлаже изображение 1, 3 и 7), другие гуляли вдоль длинных палуб (около четырёхсот футов [~ 122 метра]), а кто-то находился внутри.

В четверг ничего особенного не произошло, если не считать того, что у некоторых появилось «странное ощущение», и кое-кто был вынужден удалиться в свои каюты. Похоже, это ощущение охватило большинство людей на борту, и отсутствие пассажиров в столовой становилось всё заметнее.

Каюта, которую занимают братья Дрисколл, Джонс, Янг и Уилсон, одна из самых просторных — около 8 футов 2 дюйма в ширину [~ 2,5 метра] и 10 футов 6 дюймов в длину [~ 3,2 метра], поэтому в ней мы организовали наш «мужской клуб». У нас имеется четыре складных табурета и четыре спальных места, так что мы вполне в состоянии всех приютить.

Также эта каюта служит своеобразным лазаретом для недугов, не имеющих отношения к «морской болезни». Мы соединяем табуреты, образуя нечто вроде «операционного стола», на котором доктор Оуэнс (остеопат) оказывает друзьям лечебную помощь. Обычно одного сеанса бывает вполне достаточно, поскольку процедуры его весьма решительные. Повстречав его позже, друзья спешат заверить, что уже чувствуют себя превосходно — на случай, если бы ему вздумалось их лечить ещё раз. Впрочем, его расценки столь же умеренны, сколь и его методы энергичны. И всё же, несмотря ни на что, многим друзьям он принёс немалую пользу и они весьма ценили его услуги. 

Два дня Исследователи Библии наслаждались путешествием. Но с утра в пятницу океан становился всё больше беспокойным, и многие пассажиры почувствовали себя совсем дурно.

В «Памятных моментах» описывалось, что люди стеснялись признаться в «морской болезни». А плохому самочувствию старались придумать другие объяснения — «ком в животе», «лёгкая простуда» или «грипп». Думаю, что если бы наше время кто-то сказал, что у него «грипп», то после пережитой пандемии, на судне началась бы паника.

Начался сильный шторм. Волны становятся всё выше, хотя дождя нет — просто сильный ветер. Некоторые волны захлёстывают судно. Нос корабля поднимается на огромной волне примерно на 75 футов [~ 23 метров] в воздух, а затем стремительно опускается вниз, словно на гигантских санках. Трудно поверить, что такой корабль длиной 706 футов [~ 215 метров] и водоизмещением 26 000 тонн может так подкидывать, но у нас есть все доказательства, что это возможно.

Всю ночь наш огромный корабль бросало из стороны в сторону, вверх и вниз словно пробку. Время от времени мы слышали, как в трюме грохочет незакреплённый сундук, что-то падает или кого-то тошнит. Хотели бы вы оказаться на нашем месте?

На следующее утро мы обнаружили, что апельсины и чёрный кофе держатся в нашем организме лучше, чем всё остальное. Некоторые из нас отважились поесть на завтрак жареную курицу, но прошло совсем немного времени, как она захотела расправить крылья и улететь.

Мы задержались в пути из-за шторма вчера и в первый день из-за густого тумана. Поэтому, вероятно, доберёмся до Парижа только во вторник, а не в понедельник, как планировалось.

В воскресенье нам сказали, что шторм, который мы пережили, был самым сильным за последние пятнадцать лет. Даже некоторые из членов экипажа заболели «морской болезнью». Капитан был настолько обеспокоен, что две ночи подряд оставался на палубе.

Мы бы не удивились, если бы корабль затонул во время этих падений. Но он не утонул, и мы рады, что все еще на плаву.

Пользуясь случаем брата Расселла (он ведь пастор) пригласили выступить с «утренней воскресной проповедью». Конечно, он с удовольствием согласился, и его послушать пришло 50 человек.

А вечером после ужина в одном из салонов началась интересная беседа на духовные темы.

Мы едва начали разговор, когда заиграла пианола, и шум (или музыка?) стал настоящей конкуренцией для брата Расселла. Поэтому мы получили разрешение использовать спокойную детскую комнату. И с нами туда пришли ещё девять пассажиров.

Брат Пирсон спросил об «оправдании»*. Брат Расселл, как всегда, не ограничился кратким ответом — он начал с Адама и охватил весь библейский план, говоря до 11:20 вечера, и остановился только потому, что выключили свет. По правилам свет гасили в десять часов, но нам разрешили продолжить гораздо дольше. Две дамы вынуждены были уйти около 11 часов, но остальные остались и внимательно дослушали. Это была грандиозная презентация.
                    

Что ещё важно отметить?

Океанские лайнеры перевозили не только состоятельных пассажиров, но и тех, у кого было очень мало средств. В основном это были мигранты, которые стремились в Америку за лучшей жизнью или простые работяги, которые навещали родных в Европе.

На лайнере «Кайзер Вильгельм II» из 1888 пассажиров могло разместиться — 775 в 290 каютах первого класса, 343 в 102 каютах второго класса и 770 в третьем классе.

Второй класс был на порядок скромнее первого. Каюты были проще меблированы, без личных ванных комнат, но всё равно комфортными. И имел собственную столовую. 

Так как «Кайзер Вильгельм II» был построен еще в конце 19 века, то условия на нём для третьего класса были более чем скромными. Отдельных кают не было, но были общие помещения без окон. Они располагались в носовой части рядом с машинным отделением и котельной. Койки в третьем классе были без постельного белья, а еда была очень простой — чаще всего бобы, каша и жидкий суп. Из-за шума, тесноты и духоты многие предпочитали спать на открытом воздухе на палубе.

Но на более поздних судах условия для третьего класса были значительно улучшены, с отдельными каютами и столовой.

Вернёмся к нашим путешественникам.

В понедельник в 15 часов они наконец увидели землю. Это вызвало бурное ликование! 

Первая остановка была в Англии, в Плимуте, где лайнер покинули несколько пассажиров. Также там забирали почту, поэтому все торопились закончить письма своим друзьям и родственникам, чтобы отправить домой.

Представляете, как это было важно! Сегодня, мы можем мгновенно отправить сообщение или позвонить в любую точку мира, а тогда люди ждали неделями, чтобы получить весточку от близких. 

Пассажиры с любопытством наблюдали, как почту спускали по длинному желобу в буксир.

Я нашла фотографии, как происходила перегрузка почты на почтовый буксир с Лузитании, на которой Исследователи возвращались обратно.

Несколько тысяч почтовых сумок выгружали больше часа, и корабль снова отправился в путь к берегам Франции. Ещё 5 часов ожидания, чтобы вновь почувствовать твердую почву под ногами.